Ароматы и смрад ушедших эпох: о чем молчит история, но помнит наш нос

Потерянный мир ароматов: почему история так мало пахнет?

История – это наука, которая обращается к прошлому через сохранившиеся свидетельства: тексты, артефакты, руины зданий, произведения искусства. Мы можем увидеть, прочитать, потрогать прошлое, иногда даже услышать его (благодаря реконструкциям старинной музыки). Но можем ли мы его унюхать? Обоняние – одно из самых древних и мощных наших чувств, тесно связанное с памятью и эмоциями (вспомним "феномен Пруста", когда случайный запах мгновенно воскрешает целые пласты воспоминаний, что объясняется тесной связью обонятельной луковицы с миндалиной и гиппокампом – центрами эмоций и памяти в мозге). Однако запахи прошлого – это самый эфемерный, самый ускользающий аспект истории. Они не оставляют прямых следов, их невозможно сохранить в архиве или музейной витрине. Как пахли улицы Древнего Рима во времена Нерона? Чем благоухали сады Семирамиды, если они существовали? Какой аромат витал в мастерской средневекового алхимика, колдующего над ретортой? Ответы на эти вопросы найти гораздо сложнее, чем описать архитектуру Колизея или прочитать клинописную табличку.

Причин такой "аносмии" (отсутствия обоняния) у истории несколько. Во-первых, сама природа запахов. Ароматические молекулы летучи и недолговечны. Они рассеиваются в воздухе, разрушаются под действием времени, света, влаги и микроорганизмов. В отличие от камня, металла или даже пергамента, запах не сохраняется на века, разве что в виде химических следов, доступных лишь современным приборам.

Во-вторых, трудности описания. Наш язык гораздо беднее для описания запахов, чем для описания зрительных или слуховых впечатлений. Лингвисты отмечают, что в большинстве европейских языков существует значительно меньше первичных слов для обозначения запахов, чем, например, для цветов. Мы часто прибегаем к сравнениям ("пахнет как роза", "пахнет гарью") или описываем источник запаха ("запах свежескошенной травы", "запах дыма"), но передать сам уникальный обонятельный опыт словами чрезвычайно сложно. Даже великий систематизатор Карл Линней в XVIII веке пытался создать классификацию запахов по аналогии с классификацией растений, но потерпел неудачу. Субъективность восприятия запахов также играет роль: то, что приятно одному, может быть отвратительно другому; восприятие зависит от культурного контекста, личного опыта, генетики и даже физиологического состояния.

В-третьих, исторические источники редко уделяют запахам систематическое внимание. Летописцы, историки, путешественники прошлого чаще описывали то, что видели и слышали. Запахи упоминались обычно мимоходом, и, как правило, только сильные, резкие или необычные – смрад переполненных улиц, зловоние полей сражений после битвы, благоухание ладана в храме или экзотических специй на рынке. Повседневный обонятельный фон эпохи, те мириады запахов, к которым люди привыкали и переставали замечать (запах домашнего очага, пота, кожи, дерева, пищи), почти не фиксировался. Исключение составляют, пожалуй, тексты, связанные с парфюмерией (рецепты духов), кулинарией (описание ароматов блюд и специй) или медициной (где запах дыхания, мочи или ран мог служить диагностическим признаком), но и они дают лишь фрагментарную картину.

В-четвертых, в западной философской традиции, начиная с Платона и Аристотеля и заканчивая Кантом, обоняние традиционно считалось "низшим", "животным" чувством по сравнению со "благородными" зрением и слухом, связанными с разумом и эстетическим созерцанием. Обоняние ассоциировалось с телесностью, инстинктами, преходящим. Эта культурная установка также не способствовала внимательному отношению к обонятельному измерению прошлого, хотя в других культурах, например, в древнеегипетской или арабской, запахи и благовония играли гораздо более важную ритуальную и социальную роль.

Наконец, нам, жителям современных "дезодорированных" городов XXI века, трудно даже вообразить обонятельный ландшафт прошлого. Мы привыкли к центральной канализации, кондиционерам, регулярному вывозу мусора, антисептикам, дезодорантам и освежителям воздуха. Наши носы отвыкли от сильных, резких, естественных запахов – как приятных, так и неприятных, – которые составляли неотъемлемую часть жизни людей в прежние эпохи. Прошлое для нас часто предстает стерильным, почти без запаха, как черно-белое кино.

И все же, несмотря на все эти трудности, историки, археологи, химики и даже парфюмеры все чаще пытаются проникнуть в этот "потерянный мир ароматов". Они понимают, что без обонятельного измерения наше представление о прошлом будет неполным, лишенным важной чувственной составляющей. Запахи – это ключ к пониманию быта, гигиены, медицины, кулинарии, религиозных практик, социального статуса и даже мироощущения людей ушедших эпох. Попытка "унюхать" историю – это вызов, но и увлекательнейшее приключение, позволяющее нам глубже, объемнее, почти физически ощутить повседневную реальность наших предков.

Городская симфония (или какофония?) запахов: от античности до промышленной революции

Современные города, при всех их проблемах с выхлопными газами и промышленными выбросами, все же пахнут несравнимо "стерильнее", чем их исторические предшественники. Обонятельный ландшафт города прошлого – это сложная, резкая и часто шокирующая для нашего изнеженного носа смесь ароматов и смрада, отражавшая уровень развития гигиены, технологий и само отношение людей к своему окружению. Прогулка по улицам древнего, средневекового или даже просвещенного Нового времени города была бы для нас настоящим обонятельным испытанием.

Античные мегаполисы, такие как Рим в период своего расцвета (достигавший, по некоторым оценкам, миллиона жителей), представляли собой кипящий котел запахов. С одной стороны, существовали впечатляющие инженерные сооружения: акведуки, доставлявшие чистую воду, общественные бани (термы), многочисленные общественные туалеты (latrinae) и, конечно, Клоака Максима – огромный канализационный канал, построенный еще при этрусских царях (ориентировочно в VI веке до н. э.) и служивший городу веками. С другой стороны, система канализации охватывала далеко не весь город, многие жители пользовались ночными горшками, содержимое которых зачастую выплескивалось прямо на улицу, несмотря на запреты. Узкие улочки нижних кварталов были полны мусора и отходов. Добавьте к этому запахи тысяч животных (лошадей, ослов, мулов – основного транспорта), дым от очагов и жаровен, специфические ароматы ремесленных мастерских: резкий запах аммиака от мастерских сукновалов (fullonicae), использовавших мочу для очистки шерсти, зловоние кожевенных мастерских и боен, расположенных часто прямо в городе. Но были и иные ноты в этой симфонии: аромат свежего хлеба из пекарен, запахи жареного мяса и специй из многочисленных закусочных (thermopolia), благоухание дорогих масел и духов в термах и домах богачей, дым ладана и мирры из сотен храмов, ароматы цветов из садов на крышах инсул или пригородных вилл.

Средневековые европейские города, зажатые в кольце крепостных стен, часто представляли собой шаг назад в плане санитарии. Плотность населения была чрезвычайно высока (например, в Париже или Лондоне XIV-XV веков десятки тысяч людей жили на очень ограниченной территории). Узкие, кривые, немощеные улочки превращались в сточные канавы, куда сливались помои, нечистоты, отходы ремесел. Централизованной канализации не существовало, выгребные ямы часто переполнялись, загрязняя почву и источники воды. Домашний скот – свиньи, куры, козы – нередко бродил прямо по улицам, добавляя свои "ароматы". Историк Ален Корбен назвал этот период "царством нечистот". Запах гниения, экскрементов, мусора был постоянным спутником горожанина. Власти городов издавали указы, предписывающие убирать мусор перед своим домом или ограничивающие размещение особо "пахучих" производств (дубилен, боен, мыловарен) на окраинах или за пределами стен (такие указы известны в Лондоне и Париже уже с XIV века), но эти меры часто были малоэффективны. Зимой ситуация усугублялась едким дымом от печей и каминов, топившихся дровами или низкокачественным углем (в Лондоне использование угля стало заметным уже с XIII века), который создавал плотный, удушливый смог.

И все же, даже в этом царстве смрада были свои контрапункты. Мощный аромат ладана и воска из соборов и церквей перебивал уличные запахи во время служб. Аптекарские лавки благоухали травами и специями. Из пекарен и кондитерских доносился запах свежей выпечки. В садах монастырей и богатых горожан цвели розы и лилии. Но общая обонятельная картина была, несомненно, очень далекой от современных представлений о комфорте.

Эпоха Возрождения и раннее Новое время (XVI-XVIII вв.) принесли с собой рост городов, развитие торговли, но и новые проблемы. Роскошь барокко и изящество рококо соседствовали с прежней грязью и скученностью. Появились первые попытки системного подхода к городской гигиене – мощение улиц, организация вывоза мусора, строительство каналов. Однако кардинальных изменений не произошло. Более того, распространилась мода на парики, которые редко мыли и пудрили, и убеждение во вреде частого мытья тела (считалось, что вода открывает поры для "миазмов"). Результатом стало активное использование парфюмерии, пудры, ароматических вод не столько для чистоты, сколько для маскировки неприятных запахов тела и окружения. Версаль Людовика XIV или дворы других европейских монархов, блиставшие роскошью нарядов, по свидетельствам современников, отнюдь не благоухали фиалками.

Лишь XIX век, век промышленной революции и научных открытий, начал решительную борьбу с городским зловонием. С одной стороны, индустриализация породила новые источники запахов – дым фабричных труб, выбросы химических производств (например, при производстве соды по методу Леблана), угольный газ для освещения. С другой стороны, понимание связи между антисанитарией и эпидемиями (особенно холеры, прокатившейся по Европе несколькими волнами) и развитие микробиологии привели к масштабным санитарным реформам. Знаменитое "Великое зловоние" в Лондоне летом 1858 года, когда из-за жары переполненная нечистотами Темза начала источать такой смрад, что пришлось завешивать окна Парламента пропитанными хлоркой простынями, стало последней каплей. Под руководством инженера Джозефа Базальгетта в Лондоне была создана грандиозная система канализации (строительство началось в 1859 году). Аналогичные процессы, включая перепланировку городов (как реформы барона Османа в Париже 1850-60-х гг.), строительство водопроводов и систем очистки, постепенно происходили и в других крупных городах Европы и Америки. Города начали медленно избавляться от векового смрада, обретая более нейтральный, "цивилизованный" запах.

Благоухание и зловоние: запахи как маркеры статуса, здоровья и морали

Запахи в истории человечества были не просто фоном повседневной жизни, но и важными социальными и культурными маркерами. Аромат или смрад могли указывать на социальный статус человека, его профессию, состояние здоровья и даже, как верили люди, на чистоту его души. Отношение к запахам, представления о "хороших" и "плохих" ароматах многое говорят о ценностях и предрассудках ушедших эпох.

Одной из самых устойчивых и влиятельных идей прошлого была связь между дурным запахом и болезнью. На протяжении столетий, вплоть до открытий Луи Пастера и Роберта Коха во второй половине XIX века, доминировала миазматическая теория. Согласно ей, болезни, особенно эпидемические (чума, холера, малярия – само название которой означает "дурной воздух"), вызываются "миазмами" – ядовитыми испарениями, исходящими от гниющих органических веществ, болот, мусора, нечистот и даже от тел больных. Зловоние считалось не просто неприятным, но и физически опасным, заразным. Поэтому борьба с дурными запахами была первоочередной задачей общественной гигиены.

Отсюда проистекали различные практики: окуривание помещений благовониями (ладаном, можжевельником), сжигание ароматических трав (розмарина, полыни), использование уксуса и камфоры как дезинфицирующих средств. Во время эпидемий чумы, таких как Великая чума в Лондоне 1665 года, люди носили с собой помандеры – специальные шарики или коробочки с сильно пахнущими веществами (амброй, мускусом, цибетином – дорогими продуктами животного происхождения, или более доступными травами и специями), чтобы "отогнать" заразные миазмы. Врачи надевали защитные костюмы и маски с "клювом", набитым ароматическими субстанциями. Улицы посыпали травами, разводили костры для "очищения" воздуха. Санитарные реформы XIX века, инициированные такими деятелями, как Эдвин Чедвик в Англии, были во многом мотивированы именно борьбой с "миазмами" через осушение болот, прокладку канализации, улучшение вентиляции жилищ.

Поскольку чистота и приятный запах ассоциировались со здоровьем и благополучием, а их достижение требовало средств, запах стал важным маркером социального статуса. Аристократия и богатые буржуа могли позволить себе роскошь личной гигиены (хотя представления о ней менялись – например, в XVII-XVIII веках частое мытье считалось вредным, и его заменяли обтираниями и обильным использованием духов и пудры), могли жить в просторных домах вдали от зловонных кварталов, носить одежду из дорогих тканей, пропитанную ароматами. Использование изысканных духов, созданных знаменитыми парфюмерами (например, дом Герлен был основан в Париже в 1828 году), было признаком принадлежности к высшему свету. Напротив, "запах бедности" – смесь запахов пота, немытого тела, дешевой пищи, угляного дыма, скученного жилья – воспринимался как нечто отталкивающее, как знак низкого происхождения и даже моральной нечистоплотности. Обонятельные предрассудки легко переплетались с социальными, укрепляя барьеры между классами.

Запахи играли важную роль и в религиозной сфере. Благоухание ладана, мирры, сандала, воска в храмах создавало особую атмосферу святости. Считалось, что приятные ароматы угодны богам и отгоняют злых духов. Возникло понятие "запаха святости" (odor sanctitatis) – особое нетленное благоухание, якобы исходящее от тел или мощей святых (например, Св. Терезы Авильской или Св. Терезы из Лизьё) как знак их близости к Богу. Напротив, смрад ассоциировался с грехом, дьяволом, адом. Запах серы считался запахом преисподней.

Обонятельные стереотипы часто использовались и для маркировки "чужих". В антисемитской, колониальной, расистской риторике представителям "иных" народов или рас часто приписывался специфический, неприятный запах, что служило псевдонаучным "обоснованием" для отчуждения и дискриминации. Эти злонамеренные мифы, не имеющие под собой реальной основы, были весьма живучи.

Таким образом, мир запахов прошлого был миром контрастов и иерархий. Запах был не просто ощущением, но и языком, на котором общество говорило о статусе, здоровье, чистоте, святости или греховности. Умение "читать" эти запахи и управлять ими было важной частью социальной игры и культурного кода ушедших эпох.

Охотники за запахами прошлого: можно ли воссоздать ароматы истории?

Воссоздать обонятельный ландшафт прошлого – задача чрезвычайно сложная, но и невероятно увлекательная. В последние десятилетия растет интерес к "ольфакторной истории" – направлению, которое пытается реконструировать и изучить запахи ушедших эпох, чтобы глубже понять повседневную жизнь, культуру и мироощущение наших предков. Но как поймать и сохранить то, что по своей природе неуловимо и эфемерно? Современные "охотники за запахами" используют для этого целый арсенал методов, сочетая исторические исследования, археологию, химию и даже искусственный интеллект.

Первый и самый очевидный источник – это письменные тексты. Литература (особенно реалистическая проза XIX века – Бальзак, Золя, Диккенс), письма, дневники, путевые заметки, медицинские трактаты, хозяйственные книги, судебные протоколы – все они могут содержать упоминания о запахах. Тексты по парфюмерии и кулинарии дают рецепты и описывают ароматические ингредиенты. Медицинские тексты говорят о диагностике по запаху или об ароматерапии. Конечно, такие описания всегда субъективны, но они дают ценные ключи к пониманию ольфакторного мира прошлого.

Второй важный источник – археология и археохимия. Сами запахи не сохраняются, но археологи находят материальные свидетельства их присутствия. Остатки благовоний и смол в древних курильницах или на алтарях; сосуды и флаконы из-под духов, масел, вина (например, найденные в Помпеях, египетских гробницах или на затонувших кораблях); фрагменты тканей, пропитанных какими-либо веществами; сохранившиеся органические материалы (специи, травы, семена, копролиты – окаменевшие экскременты, дающие информацию о диете и кишечной флоре) – все это объекты для археохимического анализа. С помощью методов газовой хроматографии и масс-спектрометрии ученые могут идентифицировать сохранившиеся ароматические молекулы (например, терпены из смол ладана или мирры, жирные кислоты из масел, альдегиды – продукты распада) и попытаться понять, чем пах тот или иной артефакт или место.

Произведения искусства также могут дать подсказки. Натюрморты с изображением цветов, фруктов, дичи; жанровые сцены, показывающие быт или работу (пекарни, рынки, кузницы); изображения религиозных ритуалов – все это может намекать на сопутствующие запахи. Интерпретация здесь, конечно, требует осторожности, но визуальные образы помогают дополнить картину.

В последние годы появились и новые подходы. Крупный европейский исследовательский проект Odeuropa (запущен в 2021 году при поддержке программы ЕС Horizon 2020) использует искусственный интеллект для анализа миллионов исторических текстов и изображений на разных языках. Нейросети обучаются выявлять упоминания о запахах, их источниках, связанных с ними местах, практиках и эмоциях. Цель проекта – создать первую в мире "Историческую энциклопедию запахов" и разработать методики сохранения и репрезентации ольфакторного наследия Европы.

Воссоздание исторических ароматов – это отдельное направление на стыке науки, истории и парфюмерного искусства. Химики-органики и профессиональные "носы" (парфюмеры), основываясь на результатах исследований, пытаются "собрать" запахи прошлого, используя как натуральные, так и синтетические ароматические вещества. Эти реконструкции находят применение:

Конечно, полная и стопроцентно точная реконструкция запахов прошлого невозможна. Слишком много факторов влияло на них, слишком много информации утеряно, слишком субъективно наше восприятие. Мы никогда не узнаем наверняка, как именно пах воздух во времена Рамзеса II или Людовика XIV. Но сам процесс исследования и реконструкции невероятно важен. Он позволяет нам преодолеть "аносмию" истории, добавить новое, чувственное измерение к нашему пониманию прошлого. Попытка уловить ароматы ушедших эпох – это способ не только узнать больше о быте и культуре наших предков, но и лучше понять самих себя, нашу собственную, часто обедненную, культуру запахов и то, как она изменилась со временем. Это напоминание о том, что история – это не только даты, имена и события, но и мир ощущений, в котором запах играл свою, незаслуженно забытую, но важную роль.